Колонка отца, который рос без отца — специально ко Дню отца
В третье воскресенье октября в России отмечают День отца — праздник, который пока не обзавёлся традициями, яркими поздравлениями и широкими гуляниями.
Но мы подумали, что эта тихая дата — хорошая возможность не пошуметь, а подумать. О том, что вообще такое отец и какую роль он играет в жизни ребёнка, особенно когда этот ребёнок уже не младенец.
Мы попросили журналиста и отца троих детей Юлиана Марэ порассуждать об этом — и сделать это в свете опыта, который есть у многих мужчин в нашей стране: взросления без папы и примера хорошего семьянина перед глазами.
Я рос без отца и хочу, чтобы всё от жизни брал этот пацан.
Мой отец ушёл из семьи, когда мне было 4. Конечно, это был удар, но его силу я смог осознать лишь годами позднее.
В тот момент мне просто было неуютно и странно — у моих друзей и всякой родни отцы были. Причём многие были классные — крупные такие мужички, добродушные, отзывчивые, весёлые, щедрые. Именно они формировали в моей голове образ идеального отца — и комплексы из-за его отсутствия.
Отец моего отца, к слову, тоже бросил семью, так что я рос как Лорд Волан-де-Морт — с предсказанием, которое я в силах развенчать или сделать реальностью.
Мне 35, у меня трое детей — старшей 9, а младшим — по 3, и они, конечно, наполняют мою жизнь возрастными кризисами, смехом и стрессом. Я с детства был уверен, что хочу семью и детей, и был готов на всё, чтобы они не росли без меня. Сегодня у меня трое детей и у нас всё чудесно, но где-то далеко, глубоко, фоном, это всё равно сидит — мысль о родовом проклятье.
Каким отцом я мог стать? Каким отцом я хотел стать? Каким отцом я должен был стать?
Конечно, хотелось и правда не быть как мой. Хотя у него была клёвая щетина и он всегда вкусно пах — одеколоном и сигаретами. Но хотелось как минимум быть частью семьи, как максимум — не оставить у детей таких же впечатлений о себе, какие он оставил о себе мне.
И несмотря на то, что мама была рядом, мама любила, заботилась, готовила, воспитывала, учила, говорила, рассказывала, объясняла, как мама тоже быть не хотелось — со всеми этими её «закрой рот и ешь», «а если все прыгать с крыши пойдут» и другими, не только словесными конструктами, которые многие из нас помнят как базовые настройки родителей тех лет. Как и многие, я думал, что ну точно не буду таким, как наши родители.
Не хотелось быть невключённым, не хотелось быть осуждающим, не хотелось быть ругающимся… Быть не таким, как.
Ещё подростком, размышляя о своём когда-нибудь будущем отцовстве, я, разумеется, думал, что буду добрым, заботливым, весёлым, участливым, не буду кричать, буду справедливым и бла-бла-бла. Что-то такое белое и пушистое, сказочное, сильно оптимистичное.
Но откуда мне было увидеть, как бывает на самом деле? Плохие примеры у меня были, но вот с хорошими была проблема. Да, были перед глазами какие-то мужчины, но это редкие моменты с весьма сомнительным эффектом наблюдателя — я не знал, играют ли они со своими детьми, возят ли в школу, помогают ли с уроками, читают ли на ночь, говорят ли, что любят, бьют ли, издеваются ли. Снова нечто сказочное.
Где ещё можно было увидеть фигуру отца? В фильмах. Ну что там? Герой либо пропадает на работе, и вот он, образ отца — глава семьи, который семьи не видит, пропускает соревнования сына, выступления дочери, всех подводит и все его ни во что не ставят, либо какой-то супергерой, который и большой начальник, и жена в восторге, и с детьми он с самого утра — и в школу везёт, и танцует, и в приставку играет. Снова сказка.
А что в реальности? Можно ли быть совокупностью всего того хорошего, что я видел и брал на заметку, и при этом избежать всего того плохого, что мне претило сызмальства?
Я определился со своей ролью лишь недавно, когда мы со старшей смогли нормально разговаривать, и у меня стала появляться надежда, что она меня слышит.
Понятно, что базово я — всё то, что хотелось бы, и не то, чего не хотелось бы – я работаю, меняю подгузники, гуляю с детьми, забираю из школы и прочее, то есть включён в быт и жизнь. Хожу на собрания, вожу на тренировки и к врачам — несу ответственность. Я, хочется надеться, не травмирую их психологически, не подвожу, не обижаю. Как минимум — не ушёл из семьи, да. И как бы ни было больно, конечно, иногда проскакивает «закрой рот и ешь», однако, очень многое удаётся сдерживать, и мне никогда не было в тягость прийти потом и поговорить, извиниться, чего в моём детстве точно не было. То есть вроде хорошее перенял, плохого — минимум.
Но что отличает меня от их мамы, которая способна на всё то же самое?
Мы иногда обсуждали такой способ воспитания, как «плохой и хороший коп», но всегда приходили к выводу, что это будет нечестно по отношению к одному из нас. Но мне было сказано, что я не должен ругать дочерей. Что папа не должен, не может. Папа должен любить. По крайне мере сейчас. С мамой они ещё наверстают, когда подрастут, когда будет вот тот период становления подружками, а папа всегда будет папой, который просто должен любить. Так что на этом я и сосредоточился.
Купить это? Давай. Ещё мультик? Конечно. Хочешь спать в платье? Отличная идея. Могу и поругать, конечно, и наказать, но глобально…
Однако когда Алиса, казалось, подросла, я понял, что кроме любви я могу дать ей кое-что ещё — свой опыт, свои знания, свой взгляд на жизнь. Мы много разговариваем по пути в школу и обратно, дома, когда играем, когда она приходит что-то спросить, я всегда стараюсь дать больше контекста и рассказать как можно больше.
Мне хочется, чтобы она как можно раньше начала впитывать, что мир несправедлив, что надо быть справедливой, что закон бумеранга никто не отменял, что проблемы решаются, что о важном нужно сразу рассказывать, чтобы было время всё исправить, что если ты чего-то хочешь, то за это стоит побороться и даже, может, придётся побороться, что нельзя давать себя в обиду, что папа всегда поможет.
Я жалею, что никто не говорил в детстве со мной. По душам, как взрослый, откровенно и честно. Да и вообще не говорил. Отца не было, мама пропадала на трёх работах, и всё, что я знал о жизни, я почерпнул из сотен прочитанных книг школьной библиотеки. Я хотел бы сэкономить своим детям время, силы и нервы на познании нашего мира.
Я хотел бы воспитать добрых, порядочных, ответственных, открытых девушек, которые при этом не страдали бы от своего хорошего воспитания по типу «вежливость принимается за слабость» — увы, мир не ценит доброту, и это я тоже хочу до них донести.
А ещё я научу их готовить, копить, ценить близких, писать сочинения на пятёрки, кататься на велосипедах, плавать под водой, играть в боулинг… всё то, что я умею, чем могу поделиться и что не сможет дать им мама.
Я не знаю, всё ли делаю правильно. Как говорится, только когда дети вырастут, станет понятно. Но я точно знаю, что уже сегодня мои дети живут лучше, чем жил я, и что я лучше как родитель, чем мои родители. Мне кажется, это уже и так не мало.